Венера

Роды в коньках

Почувствовав родовые схватки (а дело было летом), в панике, не найдя сумку, я начала запихивать всё, что могло бы мне понадобиться на родах, в рюкзак мужа. Взяла свою «счастливую» сорочку и меховую зимнюю шапочку (просто она у меня тоже «счастливая»).

В состоянии аффекта вместе с ношей и животом наперевес я доехала до роддома, (благо, что городок у нас маленький). В приемном покое я попросила доктора, чтобы обязательно на мне были все вещи, которые я привезла с собой. Объяснила, что я понимаю, что не положено, но они у меня «счастливые», то есть, приносят удачу. Только, говорю, пожалуйста, не задавайте на счет вещей вопросов, пунктик у меня такой, а я за это вас финансово отблагодарю. У доктора глаза загорелись, говорит, мол, не вопрос, я распоряжусь. Я доктору дала 100 долларов, говорю, что это предоплата, доктор аж подпрыгнул от радости.

Завели меня в палату, а у меня уже такое состояние, что от схваток ничего не понимаю. Сестра привозит инвалидное кресло и дает мне вещи. Смотрю, там ночнушка лежит моя, шерстяная шапочка и коньки хоккейные. Я спросила про коньки, а это, мол, зачем, на что сестра ответила, надевайте всё и быстро, доктор сказал чтобы всё было на вас надето.

Я уже ничего не соображаю и думаю, раз доктор сказал, значит, надо, может, коньки надевают, чтобы не сбежала. Везут меня по больнице в сорочке, вязаной шапке и коньках. Народ на меня смотрит огромными глазами, даже знакомые попались с работы и даже не здороваются, только странно смотрят на меня. Думаю, наверное, зря я летом теплую шапку надела.

Завозят в палату, помогли мне в коньках на кресло забраться. Лежу я вся такая интересная с расставленными ногами и всё думаю, на хрена на меня коньки надели? Забегает доктор и кричит на сестер, мол, почему коньки бинтами не перемотаны? Или вы хотите, чтобы меня она всего изрезала? Сестры забинтовывают коньки, я как-то успокоилась, на счет них, доктор ведь даже не удивился, а еще и сестер пожурил, видно ноу-хау у них такое. Я читала про роды в воде, но чтобы в коньках, первый раз вижу.

Но всё же смотрю, что как-то с недоверием на меня смотрят. Врачи зайдут, посмотрят на меня и хватаются за рот и выбегают. Слышу, ржут в коридоре и думаю: всё же напрасно я теплую шапку летом надела.

Привезли другую роженицу, рядом на кресло положили. Смотрю, она без коньков. Непонятно... Спрашиваю у доктора, почему она без коньков. Доктор отвечает, мол, так она и не просила их надеть, а у вас в рюкзаке лежали, сами же заказывали! И тут я эти коньки узнала. Это они у мужа в рюкзаке лежали, а я в состоянии аффекта и не заметила.

Объяснила им ситуацию. Они говорят, а мы, мол, прежде чем вам коньки нести, все ваши справки от психиатра просмотрели, но раз деньги за это заплачены, может, хотите, чтобы сын хоккеистом был. Вы же сами просили лишних вопросов не задавать...

В 3 часа ночи я слышу топот маленьких ножек - кто-то заходит в мою комнату. Я лежу тихо и едва дышу. Может быть, он вернется к себе в комнату. Да!

«Мама!»

«Мама!» - голос становится чуть громче.

«Да» - я еле-еле шепчу.

Он замолкает, глаза его сверкают в тусклом свете.

«Я люблю тебя».

И все, он ушел. Умчался обратно в свою комнату. Но его слова все еще висят в прохладном ночном воздухе. Если бы я могла дотронуться до них и взять, я бы схватила эти слова и прижала бы их к своей груди. Его тихий голос, который шепчет самые лучшие слова на свете. Я люблю тебя. Улыбка касается моих губ, и я медленно выдыхаю. Я почти боюсь, что воспоминание уйдет. Я возвращаюсь ко сну, а его слова поселяются в моем сердце.

Однажды этот маленький мальчик станет взрослым мужчиной. И он больше не будет шептать мне такие сладкие слова в неурочный час. Я буду слышать только гудки машин и храп мужа. Я буду спокойно спать целую ночь, не буду беспокоиться о заболевшем ребенке или о плачущем младенце. Это просто останется в памяти. В памяти останутся эти годы, когда я была нужна, и это было утомительно, но недолговечно.

Надо прекратить мечтать о том, как «однажды» все станет проще. Потому что правда такова: да, может, станет проще, но лучше, чем сегодняшний день, никогда не будет. Сегодня, когда я вся покрыта соплями и слюнями маленьких мальчишек. Сегодня, когда я наслаждаюсь тем, что маленькие ручки обвивают мою шею. Сегодня совершенно. «Однажды» у меня будет педикюр и я смогу принимать душ в одиночестве. «Однажды» я верну себе себя. Но сегодня я отдаю себя другим, я устаю, я вся перепачканная, но меня ТАК любят, и поэтому я опять должна идти. Я кому-то нужна.